Анализ стихотворения есенина чую радуницу божью

Dating > Анализ стихотворения есенина чую радуницу божью

Download links: → Анализ стихотворения есенина чую радуницу божью → Анализ стихотворения есенина чую радуницу божью

Идея странствования в творчестве поэта выражена ярко и ощутимо. О, дай мне руку охладелую — Идти единою тропой. Успех первой книги — не частый случай в истории литературы.

Но Вы-то знаете о чем пишете! Но и земная Россия в ранней лирике поэта оказывается пронизана небесной благодатью. Есенин Сергей Александрович 1895-1925 Есенин! Он понимает, что уже никогда не вернется в родное село Константиново, чем лишает себя самого важного — внутренней свободы. Между сосен, между елок, Меж берез кудрявых бус, Под венком в конце иголок, Мне мерещится Иисус. Пойдем, пойдем, царевна сонная, К Христовой вере и одной, Где светит радость испоконная Неопалимой купиной. Он пылает, хоть его и не видно за облаками. Про волнистую рожь при луне По кудрям ты моим догадайся. Сборник «Радуница» подчеркивает пасхальную доминанту, о чем свидетельствует преклонение перед Божественным замыслом в окружающей нас гармонии природы и одновременно устремление «к нездешнему». Фигура Сына Божьего постепенно отделяется от общего пейзажного фона. И потому, что я постиг Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,— Я говорю на каждый миг, Что все на свете повторимо.

Для ранней лирики Есенина характерен религиозный пантеизм — Бог растворен у него в природе: копны и стога похожи на церкви, «ивы — кроткие монашки»: Край любимый, сердцу снятся Скирды солнца в водах лонных. Успех первой книги — не частый случай в истории литературы.

Есенин С - Чую радуницу Божью..(чит.Р.Клейнер) - Чую Радуницу Божью — Не напрасно я живу, Поклоняюсь придорожью, Припадаю на траву. Голубиный пух от бога, Словно огненный язык, Завладел моей дорогой, Заглушил мой слабый крик.

Сергей Александрович Есенин Чую Радуницу Божью — Не напрасно я живу, Поклоняюсь придорожью, Припадаю на траву. Между сосен, между елок, Меж берез кудрявых бус, Под венком, в кольце иголок, Мне мерещится Исус. Он зовет меня в дубровы, Как во царствие небес, И горит в парче лиловой Облаками крытый лес. Голубиный дух от бога, Словно огненный язык, Завладел моей дорогой, Заглушил мой слабый крик. Льется пламя в бездну зренья, В сердце радость детских снов, Я поверил от рожденья В богородицын покров. Крестьянский мир, открытый окружающей природе, живет по законам, продиктованным православными канонами. Чтобы передать патриархальную гармонию деревенского уклада, Есенин включает в художественное пространство ранних творений образы Спасителя, Богоматери и святых. Их присутствие, которое чаще всего недоступно зрению, преображает скромный пейзаж в великолепный храм. В нем воробей читает книгу псалмов, ветер уподобляется схимнику, а сосны и ели с ликованием встречают Иисуса, едущего на рыжем ослике. Лирический герой мыслит себя полноправным участником вдохновенных богослужений природы, где «алые зори» заменяют иконы, а роль священника, совершающего таинство причастия, исполняет ручей. Аналогичную позицию субъекта речи демонстрирует содержание произведения 1914 г. На этот раз деталью, наделенную отблеском Божьего промысла, становится скромная придорожная трава. Зачин указывает на приподнятое настроение лирического «я». Воодушевление вызвано не только предвкушением христианского праздника, но и особой атмосферой ликования, переданной в природных зарисовках. Изображая реакцию героя, поэт избирает глагол «чуять». Значение лексемы суммирует комплекс ощущений, основанный на иррациональном восприятии окружающего. Второе и третье четверостишия посвящены объяснению радостного душевного состояния субъекта речи. Центральный момент эпизода — явление Спасителя потрясенному герою. Фигура Сына Божьего постепенно отделяется от общего пейзажного фона. Характерная деталь образа — венок из хвои, надетый на голову библейского персонажа. Автор, заменяющий терновый венец более безобидным «аналогом», будто стремится смягчить, снять остроту трагического будущего, уготованного Иисусу. Присутствие Богочеловека завершает чудесные изменения среднерусского пейзажа: панорама леса и облаков, проплывающих над деревьями, характеризуется пышной метафорой. При помощи тропа игра солнечного света уподобляется роскошно расшитой ткани, «парче лиловой». Необыкновенный персонаж изменил и душу лирического «я». Детали этой трансформации стали предметом изображения последних двух катренов. Кроткий «голубиный дух», дар божественных сил, обладает мощной преображающей энергией, сравнимой с огненной стихией. Мотив пламени вызывает в читательской памяти аллюзии на строки пушкинского «Пророка», однако в есенинской версии процесса перерождения лидирующую роль играют по-детски радостные чувства и осознание глубокой веры.